Автор: Riddle

Мистерия звуков

Весна буйствовала солнечными лучами, отражаясь от намытых хозяйками стекол, кошки старательно обгрызали молодую траву, которая уже пробивалась через нагревшуюся землю, а птицы под окном захлебывались весенними трелями. Сергей шел, впитывая в себя музыку весеннего Города, и вспоминал о Женьке, который научил его слышать и понимать её, шел, чтобы увидеть его. Вчера, прочитав объявление в журнале о презентации книги, и, оторопело уставившись на фотку, Сергей решил, что обязательно пойдет. День вливался хорошим настроением в него как свежий воздух в открытую форточку. Он шел и думал о том, как пролетели последние годы жизни. Все шло своим чередом, все было замечательно, семья, дом, дети, бизнес. Такая жизнь нравилась Сергею, и время, проведенное на Кавказе и вывернувшее его душу наизнанку он вспоминал редко, только когда оно отдавалось надсадным эхом в ноге, раненой во время взрыва недалеко от Моздока в мае девяносто пятого.

После того взрыва часть взвода отправили по госпиталям и больше они не виделись. Но были и хорошие воспоминания о тех месяцах среди ощетинившихся уступами враждебных гор. Это Женька. О нем говорили все, кто служил в батальоне. Говорили, потому, как непонятно было, как он, создание не от мира сего, вообще сюда попал. Несуразно выглядела стопка его тетрадей, в которые он в свободное время постоянно что-то писал и книг в этой военной обстановке, а музыка Бетховена, Рахманинова и Шостаковича, Вивальди не умещалась в пространство между черепом и армейской каской. Но как-то так вышло, что постепенно он заразил всех собой, легко и непринужденно. Ребята, открыв рты, слушали его рассказы о том, как писались бессмертные романы, о жизни великих писателей и музыкантов, учились от него слушать музыку ветра и чувствовать аромат дождя. Он часто говорил о силе написанного слова. Он говорил, что эта сила позволяет знанию перемещаться во времени, путешествуя в тишине среди символов. И еще о том, что любая мысль материальна, и чем яснее и четче она сформирована в Слове, чем больше духовных сил вложено в ее создание, тем точнее она проявится в реальном мире.

Но основной его страстью, конечно, были звуки. Он говорил, что музыка Бетховена пахнет победой и вспыхивает огненно-красной зарей, а десятая симфония Шостаковича льется белым светом далеких звезд из беззвучного эфира, кружит вокруг неповоротливой льдиной, и ты поскальзываешься, и как с трамплина взмываешь с этой музыкой, достигая точки, края земли, и сознание умолкает вместе с ее окончанием. А смех любимой девушки? Он как теплый ветер в лицо, как звон бубенчиков на упряжке лошадей, катающих летом в парке визжащую от радости детвору. Вот это все Сергей прочел в новом, и как уже выяснилось из статьи в газете, пятом произведении Женьки, которое называлось «Мистерия звуков». Он собрал все свои ощущения от звуков в одну книгу, которую критики хвалили наперебой. Он стал писателем, он стал хранителем Слова. По-другому, наверно, и быть не могло, подумал Сергей.

За всеми этими размышлениями он незаметно дошел до огромного книжного магазина, где и проходила презентация. Женьку он увидел сразу, рядом с представителем издателя, фотка которого тоже была в газете, они подписывали книги, улыбались и отвечали на вопросы журналистов. Сергей попытался его окликнуть, но звуки тонули и растворялись в шуме помещения, потому они встретились глазами только тогда, когда на гребне волны, равно толпы, Серегу вынесло вперед. Как же здорово встретить человека, плечом к плечу с которым ты втайне от всех, даже от себя самого, готовился к смерти каждый день, встретить его не посреди этой звенящей напряженностью земли Кавказа, а здесь и сейчас, после стольких лет. Женька обрадовался, видно было, что в нем всколыхнулись те же чувства. Он дал Сергею ключи, написал адрес и сказал, что сам приедет через час, шутливо предупредив, что Серегу он сегодня уже никуда не отпустит.

Потом они до ночи сидели на кухне, пили коньяк, вспоминая Моздок и эти изматывающие перевалы, вспоминали ребят и майора Дёмина. Женя почему-то все время смотрел в лицо Сергея, как будто угадывая, как же далеко остались для него лично те беспокойные месяцы. Только тихо было как-то в квартире, и на просьбу Сергея поставить музыку, Женя посмотрел прямо ему в глаза и спокойно сказал, что после того взрыва в девяносто пятом, он ничего не слышит. Вообще не слышит. Ничего. И читает он по губам. Но в душе его навсегда осталась волшебная, захватывающая, почти непередаваемая в Слове мистерия Звуков….

Комментарии  

 

#1 Фантазия 25.02.2011 12:44

Сильно..когда читала последние строки..мороз по коже. Спасибо за рассказ.

 

 

#1.1 Riddle 25.02.2011 13:13

спасибо!

 

 

#2 Павел Чарский 25.02.2011 23:30

Хорошая история!
Ее лапидарность с почти новеллистически м финалом придают ей черты почти что притчи. И было бы так интересно и здорово прочесть ее в повествовании от первого лица, с точки зрения Жени, чтобы заглянуть во внутренний мир человека (его переживания и ощущения), настолько чуткого к музыке и вдруг утратившего слух.

Было бы интересно... Однако и третье повествовательн ое лицо имеет свои выгоды: "умолчания" здесь лишь подчеркивают глубину драмы и мощный эмоциональный разряд, тем больше сильный, чем спокойнее, без аффектов сообщается о финальном узнавании Сергеем "правды о том, что случилось с меломаном Женькой"!

Спасибо, Riddle!

 

 

#3 Ну не ангел 27.02.2011 15:17

С опозданием перечитываю самое главное. А ты, Ридл, относишься кем, что умеют писать о главном.

 

Обновить список комментариев
RSS лента комментариев этой записи

Написать комментарий

Имя (обязательное)

E-Mail (обязательное)

Обновить

Молвить

Отменить

JComments