|
Автор: ~Jugoria~
ЛЮБОВНИЦА
Она родилась на 15 лет позже него.
Он был родом из Белоруссии, а она чистокровная донская казачка из маленького провинциального городка, который еще не более ста лет назад был казачьей станицей. Он женился в 1989 году на самой красивой девушке с курса, а в это время ей исполнилось всего 5 лет. Он рассказывал ей об этом, когда лежал в гостиничном номере, курил, усталый и ублаготворенный тем, что они сделали минуту назад, а она стояла обнаженная у окна и всматривалась в темнеющие ели на том берегу реки, которая текла под окнами гостиницы.
Они всегда это делали именно в этой гостинице, и именно в этом номере. Он набрасывался на нее еще в коридоре, открывая ключом дверь, задирал юбку или резко спускал брюки и искал пальцами горячее… И заканчивалось все еще до того, как они попадали в постель.
Он курил и рассказывал о своей жене, она стояла у окна спиной и крепко сжимала в руке занавеску.Потом она возвращалась к нему в постель, ложилась сверху и делала все сама.
Он любил ее. И был уверен, что и она любит его сильнее всего на свете. Он думал, что делает все так, как она хочет, что именно с ним ей хорошо так, как ни с кем и никогда. И это так крепко привязывало ее к нему.Он любил рассуждать на тему – удивятся ли ее родители, узнав, что он моложе их всего на 5 лет? И не понимал, почему она так странно смотрела на него в этот момент. Тогда ему казалось, что это его недоразвитое воображение ошибается.
Он называл ее Казачка. Гордая, молодая, красивая, горячая. Такие возрастают только на юге, у берегов Дона или горного Терека. И она должна была родить ему сына. Несомненно, сына и только она! Его рыжеволосая Казачка.
Эти мечты безумно возбуждали его. Он целовал ее губы, пальцы, волосы, плечи, глаза и бедра. На бедрах он оставался до тех пор, пока ее крик не поднимал на ноги полупустую гостиницу.
Потом они наскоро одевались и спускались в бар. Здесь их все уже знали. Охранник всегда повторял одну и ту же фразу: «Добрый вечер, Николай Владимирович. Я рад, что вы до сих пор вместе», для нее у него всегда была роза на короткой ножке, какие обычно растут в садах. Николай Владимирович довольно хлопал охранника по спине, вкладывал в нагрудный карман формы сложенную зеленую купюру, и только после этих традиционных любезностей, они проходили в бар.
Она не любила розы, искусственно выращенные на длинном стебле, эти же ей нравились и навевали легкую грусть, как после двух бокалов шампанского. В баре она всегда напивалась. Сначала для настроения, а потом для того, чтобы не видеть как он «колотит панты» перед студентом-барменом. Он разбрасывался визитками высокопоставленных лиц, повышал голос и требовал, чтобы его «облизывали». А она старалась не встречаться взглядом с барменом ровесником и напивалась. Ей было стыдно.Она ждала того, что за этим последует.
Он был ветераном войны в Афганистане. Когда концентрация алкоголя в крови достигала своей критической нормы, он вдруг падал перед ней на колени и начинал рыдать как ребенок. Она гладила его по голове, говорила ласковые слова и терпела силу, с которой он сжимал ее колени. В это время она кивала бармену, тот звал охранника, и они втроем тащили почти бесчувственное тело в номер.И это продолжалось уже три года.
Декабрь плел по городу свою толстую рваную паутину из метелей и вьюг, кружил, заманивал в ловушки, провоцировал, лгал и дышал в лицо ледяным ветром с кусочками острых льдинок. И она в своих ночных прогулках по городу, которые кое-как спасали от стыда и грязи, с омерзением видела сквозь снежные бураны, как рвутся женские чулки, кусаются до крови губы, путаются на шелковых простынях влажные от пота волосы и остаются на молочной коже следы нетерпеливых пальцев.
Она остановилась напротив, смотрела на окна с желтым, до боли в зубах, светом, чувствовала, что готова отдать все, чтобы больше никогда не входить в этот дом и навсегда забыть обо всем, что здесь ежедневно происходит за алыми занавесями, разделяющими гостиную на две части. Почему-то вспоминалось, как исповедь, стихотворение Блока:
В соседнем доме окна желты.
По вечерам, по вечерам
Скрипят задумчиво болты…
Она побрела навстречу ветру к Тучковому мосту. Пошел липкий снег. Его длинные нежные полосы пролетали в свете фонарей как волосы, на черном постельном белье, выхваченные из темноты фарами проезжающего мимо дома автомобиля. На середине моста оба берега исчезли и захотелось так же исчезнуть, окунувшись в темные, как ночь, пахнувшие бурыми водорослями и гнилью, воды Невы.Звонок мобильного вернул ее в действительность. На дисплее настойчиво и даже грозно светилось «Салон». Она в последний раз втянула в легкие запах воды со снегом – смертельный аромат для чахоточных – и поднесла трубку к уху.
- Лизон, детка, через полчаса к тебе клиент.
Она подошла к незашторенному окну, за которым не было ничего, кроме слепой декабрьской пустоты, и закурила. Неужели жизнь так изменилась благодаря простой смене имени? О том, что она бросила полгода назад университет и поселилась в салоне, она почему-то не вспоминала. Другое имя - другая жизнь? Ей чудился в этом какой-то подвох, будто в одно прекрасное утро она проснется, и все окажется сном. Ведь по-паспорту ее имя все то же – Полина, только кто, кроме бумаги, помнит об этом? И вдруг, при мысли, что она, со своим новым именем и новой жизнью, останется теперь навсегда, ей стало по-настоящему страшно. А ведь этого не было бы, если б она не встретилась с ним.
Ну была Полина, а теперь роковая Лиза. С тех пор, как она стала работать в салоне, она стала казаться себе какой-то фотографией, опущенной в проявитель – как это показывают в кино. Ничего живого, только картинка. Впрочем эти странные ощущения появлялись только с клиентами, зато в остальное время, наедине с собой, становилось еще более пусто и страшно. Она боялась, что уже не сможет вырваться с этого порочного места. Зачем же такая ошибка на еще далеко не законченном пути? Конечно, физиологию сыграть можно, но как быть с душой? Ее не отмыть потом в водой, не залить дорогими духами – этот запах продажности. Она прижалась горячим лбом к холодному стеклу и озноб пробежал по всему нагому телу.- Спаси меня, только ты можешь это сделать, я схожу с ума, я люблю тебя, мне ничего не надо, ты необыкновенный, несчастный, гордый
Написать комментарий
|
ПОЗДРАВЛЕНИЯ С НОВЫМ ГОДОМ
Фея вызывали (шестая дуэль)
Фея вызывали (шестая дуэль)
ПОБЕДИТЕЛЬНИЦА (шестая дуэль)
ПОБЕДИТЕЛЬНИЦА (шестая дуэль)
ПОЗДРАВЛЕНИЯ С НОВЫМ ГОДОМ
ПОБЕДИТЕЛЬНИЦА (шестая дуэль)
ПОЗДРАВЛЕНИЯ С НОВЫМ ГОДОМ
Волшебник (шестая дуэль)
Фея вызывали (шестая дуэль)
ПОБЕДИТЕЛЬНИЦА (шестая дуэль)
ПОЗДРАВЛЕНИЯ С НОВЫМ ГОДОМ
ПОБЕДИТЕЛЬНИЦА (шестая дуэль)
Рассказы 
16 час. назад
1 дн. назад
Комментарии
Прям как-то жутковато.
Одно и тоже у всех.
Про "набрасывался в коридоре"(с). И про "Он думал, что делает все так, как она хочет, что именно с ним ей хорошо так, как ни с кем и никогда" (с)
Трагедия, понятно. Почему-то никто не хочет понять, что все эти отношения повторялись миллионными тиражами, и их развитие обычно, если жена волевая и умная, практически всегда заканчивается тем, что мужик остаётся в семье. И все отмазы "мы с ней три года не спим", "подожди, сын институт закончит"- это лишь бы "младше на 15 лет" не гундела, что "нам пора определить свои отношения, годы идут, я старею".
По уму, ща бы ввести бы узаконенное многожёнство, как десяток лет назад предложил чаятель народных дум и сын юриста.
"искал пальцами горячее" - на мой взгляд, не совсем удачная фраза, есть чёткая ассоциация с горячими блюдами.
В целом, чувствуется большой потенциал и глубокая мысль, но из-за некоей сумбурности повествования они теряются.
Девка приехала в Питер, поступила в Университет, познакомилась с женатым дядькой, а потом бросила дядьку и учёбу и пошла работать, или всё было как-то по-другому?
RSS лента комментариев этой записи