|
Автор: Шах
АНАСТАСИЯ
Драма
Основано на реальных событиях
Осень погрузилась в глубокую тишину. Над пожелтевшим горизонтом зависло солнце; на мгновение укутав седые развалы скал, холмистые пики тайги, – осунулось, исчезло, сгорело красным клочком неба. В наступивших сумерках на речку спустился туман; закрутило волнами воздуха, перевернуло в волокна колышущиеся полосы.
В дрожащем листвой воздухе чувствовалась прохлада земли, освобождение от давящей духоты, облегчение после прогретого за день дня. Отчуждённая тайга открыла устье реки, с его волнистыми, порой скрытыми от глаз берегами; синей нитью обегала гибкие тальники, пики камней-ледоходов, пахнущую хвоей траву.
Показалась лодка. Обитый жестью нос время от времени хлюпался о воду. Сильная рука сняла с уключины тетиву весла, взбурлила тёмную воду. Движение выровнялось, человек шумно потянул носом. Терпкий аромат смолы будоражил, упреждал посторонние запахи, тягуче стелился вдоль кромки горизонта. Казалось, им можно насытиться. Влажная лопасть весла без плеска вошла в тёмную воду, упруго толкнула и вынырнула. Серебристые капли потекли с неё вниз. Солнечные зайчики весело засверкали на поверхности реки. На беспорядочно застеленном телогрейками дне лодки Степан почувствовал, скорее, уловил движение. Он скосил взгляд вниз, проговорил:
– Очухалась, девка? И на кой ляд ты пошла по реке, без проводника-то?
Она, откинув тулуп, попыталась подняться. Её золотисто-русая коса потемнела, мокрой тесьмой повисла на плече. Глаза девушки смотрели грустно. Острые скулы, обветренные губы, густые ресницы, бледное лицо – всё это вызывало у Степана острую жалость.
– Тужурку-то надень! – вновь подал он голос. – Чай, не сезон сейчас в платьице щеголять.
Девушка молча накинула тулуп и стала смотреть вдаль, где над верхушками деревьев сгущалась ночь.
…Она приехала сюда совсем недавно. Бросила городскую, налаженную жизнь учительницы, окунулась в таёжные дебри. Полюбила шум порогов, которые рычали по ночам, как истерзанные звери. Тут всё было знакомо с детства.
– Чуешь? – упираясь веслом в каменистое дно, спросил Степан. – Зима скоро. Причалим, так спиртом потру тебя. С утра в посёлок возвратимся.
– А почему не сегодня? – помолчав, спросила она.
– Э, девка! – пробасил он. – Не ровен час, лодку о камень разобьёшь в потёмках.
Причалили к берегу. Степан растопил в избушке печь, поставил травяной сбор. Натёр приезжую спиртом. Сам измучился от духоты, но понимал, что именно тепло сейчас может её спасти. Гостья дышала тяжело, и Степан чувствовал тревогу и неуверенность в завтрашнем дне.
Забрезжил рассвет, и стало уже не страшно. Упорная кукушка, невидимая в сосновых ветвях, обещала кому-то долгую жизнь. Но голос её умолк. Степан расхохотался громким, заливистым смехом. Селезень выпорхнул из куста и, крякая, полетел к воде. Из распадка потянуло освежающей таёжной прохладой.
– Умойся, – протягивая девушке черпак с ключевой водой, сказал Степан. – Скоро в путь тронемся. Свезу тебя к куме своей – она знахарка на деревне, вмиг на ноги поставит. Как величать-то, красавица, тебя?
– Анастасия, – хриплым голосом ответила она. И тут же закашлялась, затряслась всем телом. Из голубых глаз брызнули слёзы. И она прикрыла лицо руками.
Степан поднял её на руки, понёс к реке, усадил в лодку, прикрыл тулупом, оттолкнулся веслом от пологого берега, уверенно и быстро заработал вёслами.
«Главное пройти пороги, переправиться на другой берег, а там через болото до деревни рукой подать», – размышлял Степан.
Переправились. Привязав лодку, Степан помог Анастасии выбраться и повёл её сквозь бурелом. Вокруг качается первозданная тайга. А рядом, словно могучий монумент, нависает тяжёлая серо-рыжая скала Чалдон, «святыня», как называют её местные. В недрах скалы находится пещера, в глубине которой – подземное озеро. И вода там цвета ясной лазури – кристально чистая. Живая вода! И лечит источник людей, заживляет раны, успокаивает несчастные души. Да нельзя сейчас туда девушке – опасно. Не время ещё…
– Вот, почитай, пришли уже, – выдохнул Степан, поддерживая спутницу за руку. – Болото перейдём – и дома.
Анастасию бросало в жар, голова кружилась, и думала она только о том, чтобы не заснуть, не упасть. Земля манила, звала... «Вот и всё, я иду к тебе…»
– Ну, дивчина! Ты пошто это? – Степан подхватил обмякшее тело. – Упласталась, родная моя. Ничего, выберемся.
Одолевал гнус, идти стало труднее. Пот заливал глаза, солнце медленно уходило в темноту густого леса. Впереди показался посёлок.
***
В тёплой светлой избе было тихо, и только поленья потрескивали в печи. В окно лился удивительно ровный свет. На стене висела шкура медведя. Чучела птиц взирали на девушку из-под потолка. Здесь стоял терпкий запах каких-то трав. Рядом с жёсткой кроватью, застеленной волчьими шкурами, на стуле сидела женщина, из-под её платка выглядывала седина. Глаза усталые, внимательные и добрые.
– Давай, краса, попей бульону тёплого, – придерживая голову постоялицы, сказала знахарка. Девушка зажмурилась и проглотила тёплое питьё. Ей сразу стало лучше.
– Где я? – удивлённо спросила она.
– Сейчас шанежки поднесу, – вздохнула, поднимаясь со стула, знахарка. – Там и Степан уж обернётся, давеча был уже, да спала ты.
Скрипнула, открываясь, дверца духовки. Звякнул ухват о чугунок, поплыл по комнате чудесный аромат деревенской стряпни. Анастасия шумно потянула носом и улыбнулась…
На следующий день зашёл Степан, неловко потоптался на пороге, прошёл в комнату, присел рядом и, немного помолчав, заговорил.
– На угодьях повстречался со Степанычем. На Качебаше вчерась катером забрали мужичков… на фронт, вроде. И до нас доберутся, – голос его дрогнул. – А я полюбил тебя, Настасья…
– Господи! – девушка не в силах была сдержать слёз. – Степанушка! Родненький! И я люблю тебя!
Вечером там, где берега реки Сисим нависают над бездной, показался катер. Он приближался быстро, с устрашающим грохотом. На палубе уже можно было различить лица, круги форменных фуражек, закинутые за плечи винтовки с торчащими к небу остроносыми штыками, алые повязки на рукавах солдатских шинелей.
Приползли откуда-то тучи, и темнота сгустилась над деревушкой – ни луны, ни звёздочки на небе. Степан с мешком за плечами стоял на берегу. Ему казалось, что на всём белом свете нет никого, кроме него и Анастасии.
Рядом с ними прощались, сжимая подруг в объятиях, те, с кем предстояло отправиться в далёкий, неведомый путь. Слёзы катились по щекам женщин, и сиротливо поправляли они пуховые платки, зябко кутаясь в них на холодном ветру. Проезжие солдаты, пыхтя папиросами, оставались безучастны к происходящему.
Сопровождающий лейтенант посматривал на часы.
Даже бабка Агафья, устало опираясь палку, кряхтя и озираясь по сторонам, пришла на берег посмотреть, как провожают мужиков на войну. Подслеповато прищуривая глаза, она не могла видеть, как криво ухмылялся офицер, осматривая мешки с тёплым бельём и съестными припасами, погруженные на катер. Один мешок покатился, ткнулся в его начищенные до блеска сапоги. Офицер скосил глаза, его лицо помрачнело, и нехотя, сквозь зубы, он бросил:
– Убрать! Через минуту отходим.
Молодой солдатик, стоящий чуть в стороне, бросился выполнять приказ. Подхватив мешок, кинул его за борт – раздался всплеск. Офицер обернулся на шум. Тонкие губы расплылись в улыбке, и он сипло выдавил:
– Не за борт же, недоумок. Хотя ладно. Давай гудок – отплываем.
Усилившийся ветер срывал жёлтые листья берёз и красные листья рябин, крутил их в воздухе, бросал в тёмную воду.
– Ну вот и всё, курносая! – ободряюще улыбнулся Степан. – Пора и честь знать.
Анастасия, сжав кулачки, молчала. Потом бросилась ему на грудь, прижалась головой к плечу. Ведь ещё до отъезда в большой город она не раз видела его. Не раз они вместе рыбачили на берегу реки. И сердце её уже тогда жалобно ныло. Почему она тогда уехала? Почему не признались сразу в своих чувствах? А он и забыл её. Да и её затянула городская жизнь. Не до любви было.
– Я дождусь тебя, Степан. Ты слышишь?! – крикнула она вдогонку уходящему в сизый туман катеру. Её слова прорезали мглу, коснулись мягкой глади воды, умчались далеко, за горизонт. А Степан смотрел с катера на исчезающие фигурки людей, пики скал и медленно растворяющиеся очертания берега.
– Я вернусь, – сказал Степан.
***
Летели дни. Долгими вечерами Анастасия читала Толстого, слушая треск берёзовых дров в печи, вязала носки и рукавицы.
Кашлял в избе дед Митрич. В полутьме она слышала, как завывает ветер, как кидает он снег в окно, как сотрясает ветхую крышу. Устало поднялась:
– Дедушка, пойду ополоски свинушкам отнесу. Я недолго…
– Доху накинь-то. Хату не выстуди, – донёсся в ответ скрипучий голос Митрича.
Управилась в стайке, смела снег от двери и увидела тень, что медленно двигалась к ней. Человек шёл сквозь пургу навстречу ветру, согнувшись и прикрывая платком лицо.
– Митрющиха! – прошепелявила тень, приближаясь к Анастасии. – Пойдём в хату. Письмо пришло…
Девушка обмерла. Лопата выскользнула из её рук.
Она ждала вестей и только иногда переставая думать о Степане, забываясь в делах житейских.
– Кума! Не тяни, – снимая с плиты чайник, попросила девушка. Гостья, поправив подол платья, уселась за стол, держа в руке заветное письмо.
– Мои дорогие! – протянула она. – У нас всё хорошо. Движемся на запад, оттесняя врага всё дальше от наших земель. Близится наша победа.… Под Брестом два года назад проходила мотострелковая рота… Я встретил Степана. Жив-здоров. Велел не печалиться. Дальше наши войска были перемещены на западный фронт. Связь потерялась… Всего доброго. Скоро вернусь. Ваш Александр.
– Вот так, Анастасия, – сложив вдвое письмо, вздохнула гостья.
Анастасия, склонив голову, молчала. Её мысли были далеко. Словно облака, подгоняемые ветром, плыли они над полем боя, где Степан с винтовкой в руках бежал, перепрыгивая овраги, навстречу врагу. Фуфайка, подпоясанная верёвкой, была черна, рукава порваны в нескольких местах, сапоги – в комьях земли и глины. Поле, закрытое чёрным смрадным дымом, было похоже на большой котёл, в котором варились солдаты, техника и даже редкие рощицы.
– Не грусти, девка! – прихлёбывая из блюдечка чай, утешала гостья. – Ещё свадьбу сыграем, попляшем от души. Да и Сашка, сынок мой, вернётся – так и его женим.
Весной, после ледохода, едва открылась навигация, на родную землю ступил Александр. Бросил к ногам мешок с пожитками, глубоко втянул свежий весенний воздух апреля. Сел на вытолкнутое льдами бревно. Звякнули награды. В груди кольнуло: ранение под Берлином давало о себе знать.
«Ну вот я и дома, – подумал он. – Живой. Закричать бы сейчас изо всей силы... До одурения, до разрыва связок, до промерзания лёгких... Как же хочется зачерпнуть воды из колодца и окатить себя с головы до пят, осушить залпом кринку тёплого, пенного молока, петь песни с ранней зарёй...»
К берегу бежали люди…
Посёлок ожил. Повытаскивали из погребов припасы: огурчики, помидорчики, капусту. Кто-то принёс сало, хлеб, небольшой кусок свинины. Подтянулся народ, заиграла обшарпанная гармонь. И застыл солдат с кружкой в руках… Война для него осталась позади. А Анастасия всё выспрашивала у Александра, не видел ли больше Степана? Не знает ли, где он, что с ним?
А гости подливали и подливали и, не замечая этого, Анастасия пригубила от волнения, и всё слушала долгий рассказ. А поутру проснулась девушка в объятиях Александра и поняла, что одурманили её тётки ненавистные, и теперь уже, наверное, распустили сплетни. Долго плакала Анастасия, но смирилась.
Война закончилась, и со следующим сплавом потянулись на север баржи с продовольствием, порохом и керосином. С ними пришло матери Степана короткое, страшное письмо: «Пропал без вести». А через год, когда расцвела яркими красками тайга, задышала созревшей черёмухой, Саша и Анастасия назначили день свадьбы. И этим вечером девушка спустилась к берегу, от которого тянуло свежим дыханием реки. Присела на траву, запела грустную песню. Сердце её болело оттого, что не знала она, где её настоящий суженый…
Июнь, ещё один рассвет, мокрый от слёз, ещё один кусочек синевы в чужих глазах... И ветер, как бездомный котёнок, прячется в сенях тёплой избы.
***
В день свадьбы вернулся Степан… Его моложавое обветренное лицо – осунувшееся, с заострившимися скулами – почернело от боли, когда он увидел за столом сидевших рядом молодых. Народ ахнул. Он, ни слова не говоря, развернулся и пошёл к своему дому. Зашёл в сени, нашёл верёвку, закинул на стропила… а следом, задыхаясь, вбежала мать. Подхватив в углу топор, размахнулась, ударила по верёвке. Худое, жилистое тело Степана глухо ударилось о пол. В тишине послышались всхлипы матери. Очнувшись, солдат подполз к ней на коленях, уткнулся в подол, вымаливал прощения.
– Мама! Ты не знаешь, что мне пришлось пройти, – он поднял голову, посмотрел в её глаза, затем продолжил: – Мы взяли город, но несколько человек попало в плен к немцам. Нам повезло: рядом с лагерем прогремел взрыв, в суматохе мы бежали, – он сглотнул. Мама молчала, слушала, изредка вытирая слёзы. – Дошли до границы, а там снова попали в плен, уже к нашим. Пока шла проверка, многих отправили по Енисею караваном… в трюмах. Осваивать земли. На одном из порогов мы перевернулись… замерзая, изнывая от голода, я шёл по тайге… к дому. На пути силы покинули меня. Подобрали охотники, согрели в зимовье…показали дорогу.
Степан опять закашлялся, просипел:
– Лишь ради Анастасии смог выдержать...
Мать посмотрела на сына:
– Уезжай, сынок. Не терзай себя более. У нас недалече леспромхоз мужики открыли. Езжай туда.
– Я уеду, мама. Прости меня.
Шло время. Степан построил дом на берегу реки. Женился, обзавёлся семьёй. Жизнь налаживалась. Анастасия преподавала русский язык и литературу. Родила трёх прекрасных девочек. Александр охотился на зверя, ловил рыбу, заготавливал пушнину. Но что-то надломилось в Анастасии. Стала выпивать с подругами, возвращаться домой к полуночи. Муж терпел, но, в конце концов, переехали они в Новосёловский район, в Чёрную Кому. Построил Александр дом в тени черёмух, на холмах, с видом на сосновый бор и водохранилище.
Спустя сорок лет ветераны войны собрались в центре парка. Среди аккуратно постриженных тополей оркестр,играл марш. Степан, опершись о палку, скромно сидел с товарищами. Мимо него шла женщина. Она собирала бутылки и складывала их в почти уже полную сумку. Взглянула на него и отвернулась.
Это была Анастасия.
Она узнала его, закрыла лицо руками, стыдясь своего вида. Степан простил ей всё… Предложил встретиться вечером. Рассказать друг другу всё. И на закате лет пожить хоть немного вместе. Анастасия вернулась домой, где её никто не ждал. Пересчитала деньги, вырученные за тару, и поняла, что ей даже нечего надеть. У неё нет ни одного платья! И рядом, в соседней квартире, продают по дешёвке спирт… Она горько плакала, сердце разрывалось на мелкие кусочки. А за окном последний луч солнца скрылся за горизонтом. Огненно-красные облака начали постепенно угасать, сливаясь с медленно сереющим небом. Издалека надвигались сумерки…
Написать комментарий
|
ПОБЕДИТЕЛЬНИЦА (шестая дуэль)
ПОБЕДИТЕЛЬНИЦА (шестая дуэль)
ПОЗДРАВЛЕНИЯ С НОВЫМ ГОДОМ
ПОБЕДИТЕЛЬНИЦА (шестая дуэль)
ПОЗДРАВЛЕНИЯ С НОВЫМ ГОДОМ
Волшебник (шестая дуэль)
Новогодняя водочка
Фея вызывали (шестая дуэль)
ПОБЕДИТЕЛЬНИЦА (шестая дуэль)
ПОЗДРАВЛЕНИЯ С НОВЫМ ГОДОМ
ПОБЕДИТЕЛЬНИЦА (шестая дуэль)
Волшебник (шестая дуэль)
Рассказы 
3 час. назад
12 час. назад
Комментарии
Наверное я одна такая медлительная?))
Оправдываюсь: тут и работа, и школьная пора, и моя низкая скорость чтения виноваты... но тем не менее, имейте совесть, люди!!)) За сегодняшний день уже пять произведений опубликовано (вместе с анекдотами)!! Не последний же день живём, надеюсь?)
Нормальная рабочая скорость, двадцать-тридцать тысяч знаков в день) Особенно, когда в больнице лежишь) Чем заняться еще?
Можем увеличить вдвое, если потребуется)
Надеюсь, у нас в больнице никто не лежит...
Не, не верю.
В восемьдесят пятом году соседям дешёвый спирт не продавали. Иди с 11-ти в магазин, купи партейного вина, и честно выпей...
Кстати!
Сегодня буду закусывать, правда водку, с портвейна боюсь блевану, плавленным сырком "Дружба", столичного завода "Карат". Вкус, знакомый с детства. Ещё отварная косопузая картофель, рассыпуха, одни крупяные седые чешуйки с развара. К ней отварные грибы (ассортями, всех по малу), под оливковым маслицем и лучком. А также селёдка в горчичном соусе по рецепту 26-летней давности. Ну и хлеб чёрный... Водка со вчера в морозилке. Веники берёзовые, душистые, как сено...
Нда...Ну и всем того же!))))))))
RSS лента комментариев этой записи