Автор: shaganne

ЗАЧЁТ 

«Финансовый мониторинг – это комплекс мер, направленных на борьбу с отмыванием «грязных» денег…». Всё, больше не могу! Через три дня зачёт, а у меня в голове мультизлаковая каша. Откладываю инструкции, иду на кухню, включаю чайник и прислушиваюсь. У Нинки тихо. Обычно у неё на кухне работает радио. 

Нинка – это моя соседка снизу. Будучи профессиональным журналистом, пятый год сидит без работы и без денег. Как ей удаётся выживать да ещё сохранять аппетитные формы – для меня загадка. Считает себя совестью города, большим поэтом и говорит, что работает над венком сонетов. Обычно, когда я прихожу с работы и сажусь ужинать, она приходит и начинает возмущаться по поводу нового указа президента или несанкционированных действий местных властей. И, конечно же, посматривает на стол. Ну а я, конечно же, приглашаю присоединиться. Нина никогда не отказывается. В общем, она мне нравится. 

Последний раз она приходила несколько дней назад, заняла пятьдесят рублей и попросила лак для ногтей. Потом слышался запах жареной картошки и пьяный смех. И вот пару дней тишина. Не случилось ли чего? Выключаю чайник, иду к Нине. 
Лестничная площадка – ступеньки – пролёт - ступеньки. Звонок не работает. Стучу опознавательным стуком: тук-тук, тук-тук-тук, тук. Тихие шаги. Стучу ещё:
- Нина, это я.  
Открывает. Осунувшаяся, под глазами тёмные круги. Я, как водолаз, погружаюсь в сумрак квартиры. 
- Почему ты без света?
- Обрезали за неплатежи. Счётчик опломбировали.  
- Зачем ты им открыла? Ты никогда им не открывала.
- Я думала, это сын. Увидела его в окно и решила, что идёт ко мне извиняться. Открываю, там они. А Владик так и не зашёл.

Нина поворачивается, идёт в спальню, я за ней. Белые футболка и трусы, больше ничего. Волосы растрёпаны, челка накручена на две пластиковые бигуди. Она ложится на двуспальную кровать, я сажусь рядом. На тумбочке блокнот, ручка, жидкость для снятия лака, кусок ваты, мой розовый лак. 
- Мой сын обозвал меня и не думает извиняться. Все меня бросили, все! Даже ты не приходила несколько дней!
- У меня зачёт через три дня. Инструкции учу. 

Её нижняя губа дрожит, сквозь футболку просвечивают тёмные соски.  
- Я хотела занять у него сто рублей, а он сказал, что мне давно пора устроиться на работу, и назвал идиоткой. А сегодня Кириллова звонила. Говорит, что на моём месте пошла бы мыть подъезды. Они ничего не понимают. Я – профессиональный журналист! Я - поэт! Я - прирождённый главный редактор! Почему я должна соглашаться на унизительную работу? Я пять лет не работаю. Всё это время Бог укрывал меня своими крылами. Не давал умереть от голода. Моя жизнь – доказательство того, что Бог есть. Пару недель назад у меня совсем не было денег. Просидела голодная два дня. Пошла в храм на утреннюю службу. Возвращаюсь, вижу: лежат на дороге сто рублей. Я хлеба, картошки купила. Масла подсолнечного. Даже на кефир хватило. Есть Бог, есть! Почему ты не ходишь в церковь? Давай сходим сегодня на вечернюю службу?
- Не могу, мне инструкции нужно учить.  
Нинка берёт с тумбочки блокнот:
- Я стихотворение написала. Вот, послушай:

  Не усложняю жизнь,
  Она и так сложна без меры.
  Без веры я ничто!
  Разрушены химеры.
  Я жить иллюзией не стану.
  Мир – ад. Но я любить нуе перестану.

Ну, как тебе?
- Хорошо, - говорю, чтобы не обидеть.
- Хоть кто-то меня понимает. Эти старые бездари из литстудии слушают и молчат. Не хотят признать, что я давно их духовно переросла. Им до меня не дотянуться. Я скоро закончу венок сонетов, и тогда все поймут, что за человек живёт рядом с ними. Ты давно видела Сергея с шестого этажа?
- Алкоголика, что ли?
- Он не алкоголик.
- Давно. А зачем он тебе?
- У меня с ним было. Только он почему-то исчез.
- Расскажи. 
- Я зашла неделю назад к Лариске с седьмого попросить подсолнечного масла, а он сидит на кухне. Выпивает с Ларкиным мужем. Троица была. Предложили мне рюмочку. Я выпила, закусила и пошла домой. Через час - стук в дверь. Открываю, стоит Сергей. Взял меня на руки и отнёс в спальню. Такого у меня давно не было. А потом он исчез. 
- Он говорил тебе что-нибудь?
- «О, какая женщина, какая женщина!»
- Наверное, он был пьян и ничего не помнит. 
- Ну, не знаю, у нас отлично получилось. Он так страстно целовал меня. Неужели он оказался подлецом? Неужели воспользовался мной и выбросил, как ненужную тряпку? Почему я всё ещё отношусь к людям хорошо?! Почему я смотрю на них глазами ребёнка, а потом удивляюсь и страдаю, получая нож в спину?! Почему мир враждебен ко мне?! Что мне делать?
- Поступай как я.
- Как?
- Относись к людям плохо, а потом удивляйся, если они поступают хорошо.
Нина стонет и массирует виски. 
- Весь день голова болит и в глазах темнеет. Принеси, пожалуйста, воды. 
Иду на кухню. В холодильнике пусто, опять голодная сидит. Налила из крана воды, отнесла.
- Полежи, - говорю. – Я минут через двадцать приду.
Поднялась к себе, открыла кошелёк. Триста рублей осталось. Аванс через пять дней. Ладно, займу у кого-нибудь. Взяла пакет, пошла в магазин. Бодлер писал: избивайте нищих. Батон, подсолнечное масло, кило картофеля. Упаковка вермишели, кефир, селёдка. Продавщица с хмурым лицом даёт сдачу. Как раз на маршрутку. Возвращаюсь: подъезд – лестница – дверь. Иду на кухню, выкладываю продукты, захожу в спальню. 
- Я принесла тебе кое-что. Иди, перекуси, голова перестанет болеть. 
- Спасибо, ты одна меня понимаешь. У тебя нет сигаретки? Мозги опухли, никак не могу бросить.
- Ты же знаешь, я не курю. 
Нина стонет и массирует виски. Достаю из кошелька последние двадцать рублей, кладу на тумбочку. Завтра выйду на полчаса раньше, пойду на работу пешком. 
- Купишь сама. Это последние. 
- Займи мне пятьсот рублей.
- Я же говорю, это последние.
- Возьми в кассе.
- У меня ревизия на днях, - вру я.
Возле двери спотыкаюсь об Нинкины босоножки на огромной платформе.
- Чёрт! Как ты на них ходишь?
- Тебе хорошо, у тебя модельный рост. А у меня сто пятьдесят?
Лестничная площадка – ступеньки - пролёт – ступеньки – лестничная площадка. Я дома. Кладу в сумку пустой кошелёк, иду в кухню, включаю чайник. Окно открыто, делаю глоток воздуха. Из подъезда выходит Нинка. Та же футболка, короткая юбка, босоножки на платформе. Чёлка, освобождённая от бигуди, реет надо лбом. Большой поэт, совесть города и прирождённый главный редактор, зажав в кулаке двадцать рублей, преодолевает пространство враждебного ей мира.
 Прав Бодлер, или не прав? Завариваю чай, иду в зал, ложусь на диван. «Финансовый мониторинг – это комплекс мер, направленных на отмывание грязных денег…» Ничего не лезет в голову. Через три дня зачёт. 

Комментарии  

 

#1 Болотный Крыс 31.05.2011 02:25

КАк бы рассказ ни о чём. Знаю я таких людей. Спиваются, бичуют, годами не работают и работать не собираются.
ОНи паразитируют, сидят на нашей шее, но почему то их жалко. Говорят Бог потом разберется что и как. Хотя наверно мы и на страшном суде их пожалеем. выгодная у них позиция. Восемь.

 

 

#2 Eraser Berkley 31.05.2011 03:09

"Избивайте нищих" не высказывание Бодлера, а название его стихотворения, в котором нищий которого он хотел "избивать", оказался сильнее, и Бодлер недоумевает - "если ты такой сильный, так шёл бы работать...". Правда в истории Бодлера финал жизнеутверждающ ий - нищий "всё понял", и они пошли обнявшись в харчевню. Знавал я людей, убеждённых в собственной гениальности - у них немного стёрта черта между миром их грёз и реальностью. А между тем, можно вот так до пенсии просидеть "у барной стойки". В который раз вспоминаю свой любимый фильм "Осенний марафон", где в роли Нины была горе-переводчица Варвара, нещадно эксплуатировавш ая главного героя. Понравился изящный финал - то, чем занимается Нина - действительно напоминает "отмывание денег" )) то у Бога, то у соседки...) "Замуж ей надо, а то это всё баловство (с)"...)

 

 

#3 мальчишка 31.05.2011 09:11

надломленный стержень...
немного страшно смотреть и примерять на себя, но путь у каждого свой и идти по нему придется самому.
пусть даже и в тупик

 

Обновить список комментариев
RSS лента комментариев этой записи

Написать комментарий

Имя (обязательное)

E-Mail (обязательное)

Обновить

Молвить

Отменить

JComments