Замута девятая или сколько стоит пирожок?
Рейтинг:
/ 0
- Подробности
- Родительская категория: Замуты
- Категория: Всякие
- Опубликовано 29.04.2010 00:00
- Автор: Болотный Крыс
- Просмотров: 7264
Автор: Болотный Крыс
Замута девятая или сколько стоит пирожок?
-А помнишь, Крыс, времена были…э-эх.
-Моск, Это ты про то время, когда царем нашим был генеральный секретарь ЦК КПСС, председатель Президиума Верховного Совета СССР, дважды лауреат Ленинской премии, четырежды Герой Советского Союза, Герой Социалистического Труда... и протчая, протчая, протчая…Леонид Ильич Брежнев?
-Ну.
-Конечно, помню. Тогда если у тебя в кармане 50 копеек, то ты себя чувствовал Рокфеллером.
-А правда, чего тогда можно было купить на 50 копеек? –задумался Мозг
-А почему сразу на 50 копеек? Тогда и на 1 копейку можно было купить, а сейчас и на рубль фиг чего купишь.
-Верно. На 1 копейку можно было попить газированной водички из автомата, правда без сиропа.
-А еще коробок спичек стоил 1 копейку. А еще, когда мы в армии служили…
-А разве ты служил?
-Гм, а ты что в армию без мозгов ушел?
-И то правда. Просто армия вправила мне мозги в нужном направлении, закалила и …
-Так вот. Два немаркированных армейских конверта стоило 1 копейку.
-А маркированный конверт стоил 5 копеек.
-А помнишь были такие АВИА конверты, там полосочка шла разноцветная: ромбик синий, ромбик красный и так по всему краю.
-А такой конверт стоил целых 7 копеек.
-Две копейки стоил 1 киловатт электроэнергии, тетрадь школьная 12 листов, и даже Изделие № 2, то бишь презерватив.
-Так, а что стоило 3 копейки?
-А три копейки стоил стакан газированной воды с сиропом из того же автомата.
-А вот…
-Пора бы уже слово предоставить нашим комментаторам.
ИТАК, что стоило:
-три копейки
-пять копеек
-восемь копеек
-десять копеек
-двенадцать копеек
-пятнадцать копеек
-тридцать пять копеек
-Да, небольшое отступление Цены были по всему Советскому Союзу одинаковые. То есть если фруктовый чай (помнишь такой, как асфальт, зубы от него черные были) в Армении стоил 48 копеек, то и во Владивостоке он стоил столько же. Ну, правда на севере товары были процентов на 10 дороже, так там и зарплата была гораздо больше.
-Гм, этот чай было принято именно грызть. Я даже не помню, чтобы его кто - то и когда то заваривал.
-А еще были брикеты прессованного кофе с сахаром, его тоже грызть было очень вкусно.
-И стоили они, дай Бог памяти, 8 копеек за брикет.
- А еще были леденцы-петушки по 5 копеек за штуку. Вкусность несусветная.
-Ага, а еще мороженное развесное. Молочное и сливочное.100 грамм – 10 копеек.
-Однако продолжим, сколько в то время стоило:
-булка хлеба
-билет в кино
-пирожок с картошкой, или капустой, или повидлом, или рисом и яйцами
-пирожок с мясом,
-стакан томатного сока, стакан яблочного сока
-школьная авторучка
-американский доллар
-конфеты «Дунькина радость»
-колбаса «Докторская»
-сахар
-сливочное масло
-мясо свинина и говядина
-бутылка водки
-бутылка самого дешевого вина «Золотой листопад»
-бутылка коньяка «Белый аист»
Итак, господа, напрягайте вашу память, и, вспоминайте: что и сколько стоило. Причем мы не ограничиваем вас вышеуказанными товарами и ценами. Может, вы вспомните, что-то свое.
И КОНТРОЛЬНЫЙ ВОПРОС: Что стоило 15 копеек? Например, я вспомнил сразу три услуги.
P.S. А в следующую пятницу, мы обязательно придумаем очередную замуту.
Причем мы приглашаем и Вас. Если Вы придумали что то интересное, подходящее под категорию: ЗАМУТЫ, то пишите и размещайте нажав на кнопку ПУБЛИКАЦИЯ.
{jcomments on}
Закат человечества
Рейтинг: / 0
- Подробности
- Родительская категория: Замуты
- Категория: bеzБашенки
- Опубликовано 29.04.2010 00:00
- Автор: Мурлик Мур
- Просмотров: 3756
Автор: Мурлик Мур
{jcomments on}
Про репку
Рейтинг: / 0
- Подробности
- Родительская категория: Рассказы
- Категория: На семи ветрах (фантазии)
- Опубликовано 28.04.2010 00:00
- Автор: MGmike
- Просмотров: 4001
Автор: MGmike
Про репку, конкурс и пр.
(каг кофе ф пакетеках три в адном)
Мне тут недавно в каментах к моему доброму во всех отношениях креативу "Дары волхвов 2007" камрады попросили напесать про репко. Олбанскайу народнайу скаску блять. Падъйибнуле типо. А хуле, в каждой шутке есть нимножка правды чтоле. Или как-то таг. А мне не похуй про что песать? Могу и про репко. Только надо креативней подойти к этому вапросу, и будет тогда мне зачот. Или другие какие ништяки в виде дрочева на ваш срач. Ибо грешен. Ибо драчю.
Пересказать скаску на другом языке, может любой апездал мало-мальски знающий олбанский. И будет абасцака. Когда я был совсем маленький и был у сваей бабушке, нашол я эту скаску на иностранном. Славянский вроде, только над палочькаме точьке вместо букафки "И". Эх вот я смиялссо. Реально ф штаны упустил от рефрена "Тягоне та тягоне, вытягнуть неможуд". А на олбанском ваще вилы будуд!
Только я пойду нимнога дальше. Выебнуццо ахота же! Прецтавьте вот такую ситуацыйу...
Допустим, захотелось Удаву, каг в школе типо учителем пабыть. И он такой гаварид: "Камрады хуяторы и фтыкатели, а напешите-ка сачинение на тему русских народных сказог. Пра репко, напремер. Наша ридкалегия рассмотред сцуко, и самым толандливым - Репспегт нах, самым блять плахим - в репу. На паследнем этапе галасавание будит онанимным. То есть три претендента аглашу, а фамилие аффтара будид скрыто. Штобы обеспечить непредвзятость ниибаццо. Сроку вам ниделя блять. Ибитесь в рот."
Ну и типо праходит семь дней. Хуяторы валнуюццо, фтыкатели тоже пережывайут. Хуле, фтарая премия удавком! Наканец ровно в двинаццать чисов вывешывайут на главной сцылко. Галасавадь там! Каждый может атдать свой голас только адин рас. Клоны ваще с праглотом сосут. И фсе туда сразу ломяццо. А там типо загаловаг "Пра репко", фсе права удавком, и апять пра рот. А нижы три высера...
**********************
Номинант номир адин.
**********************
Пасадил адин дедужка репку. Вырасла репка такая сцуко агромнайа. Хуй ево низнает чем поливал? Палюбому пестицыды или силитра какая нибудь. А хуле, зема скора. Запасы блять нада делать. Папиздил дедужка на агарод за урожаим. Как к репке приблизилсса ахуел проста. Ибать какая бальшайа. Стал он тащидь репку. Ногами упираецца, руками хватаит. С натуги аж пернул нескалькарас. Не получаецца у нево ничево,только фспател зря.
Пашол он тагда к бабужке и гаварид ей фкрадчевым голасам типо, небудити ли вы таг любезны и фсё такое карочи, но настала пора использовать ваше тело ввиде тяговой силы. Вежливый он был этот дедужка иногда. Рас сказал, два сказал. Бапке похуй. Тогда он каг закречит, щас палучишь песды каг следовает, быра блять на помащ, сцуко! Бапка быстро смекнула чо к чиму и тоже пашла. Трусливайа была ана.
Выстроились они в такой последовательности. Сначала репка, патом дедужка, а за ним бапка. Установили тактильный контакт друг с другом и и па-физическим законам силу применяйут. А хуй! Плотно репка сидит. Стали они тагда внучьку звадь, эй, типо, как тя там, иди к нам скорее, а то никаг. А внучька тоже такая ленивайа, шопесдец. Немогу, кречит, месичьные у миня. Ах ты блять такая, ибаццо значит нихуя не месячьные, а репку тинуть пречина физиологическаво характера? Нука бигом марш, каму сказале!
Делать нехуй, пристроилась ана в конец очереди, прям за бапкой и нос воротит. Хуле бапка старая, баня рас в ниделю нах. И парфюмом принцыпиально не пользуеццо. Тянут, тянут - хуй наны! Стали они цобаку звать. Жучька, ка мне, кричат хорам. Жучька такая ахуела, к каму бижать не знает, растеряласс нимнога. Патом смекнула правда, что от нее требуецца.
Ибать-калатить, апять такая жы беда. Репка даже не шелохнёцца. Устали они скоро, дышут тижыло, цобака аж повизгиваит жалостливо. Стали они тогда кошку звать, ксс-ксс, типо, на пинка! Кошка добрайа, хуле не памочь. Укусила она цобаку за хвост, у той аж глаза вылезли и чуть было внучьке в жеппу не залезли, на манер шареков для анальных забав. И давай тянуть. Не глаза блять Жучькены, а всё это построение из людей и жевотных. А хуюшки! Стоит репка, каг памитник ленину. На века блять!
Плачет дедужка, плачет бапка... Не, бля, перепутал, нитак бля, эт ваще не из этой скаски, хотя тоже настроение у них полюбому испортилосс. Но астался у них всё же паследний джокер в колоде. Опять унижаццо перед супиргироической мышкой па имени Майти Мауз. Придити бля, памагити бля, нижайше вас просимо типо, дарагой таварисч Мыш. Тот сразу туткактуд. Чо бля ниможыте без миня никаг? О процентном соотношении в виде отката договорилссо, и блять сразу за дело. Хуяк, поднатужылись все, и выдернуле репку. Вот и кончилссо расскас, а кто слушал - маладетц!
**********************
Номинант номир два.
(тут картинко такая с пальтцем, для обеспечения непредвзятости)
**********************
На дачу так на дачу. Животные достали, видите-ли телевизор там черно-белый. От цветного у них зрение садится. Да и сам давно не был. И урожай бы собрать, а то добрые люди помогут.
Утром в машину провиант загрузили и поехали. Кошка с собакой на заднем сидении тихо сидят. За всю дорогу только один раз голос подали. Когда сосед обогнал.
- Видел? - собака говорит.
- Вольник на классике нас сделал, - кошка подъебывает.
- Ну видел, тоже на дачу наверное. - куда торопиться думаю, погода прекрасная, природа - чудо.
Вообщем без приключений доехали. Я пока машину в гараж ставил, собака сразу к садовым посаждениям. Кошка тоже от нее не отстает. Ходят по участку прикидывают, сколько центнеров с гектара. Я уже и на стол собрал, перекусить с дороги, а их все нет. Позвал - не идут. Особое приглашение надо блядь.
Вышел в огород и сам чуть не ёбнулся. Сидят напротив охуенной репки и головами качают. Собака меня увидела и говорит:
- Мичуринец юный, как её теперь тянуть?
- Тут трактор надо, - кошка поддакивает, - "Кировец" и неебёт!
Попробовал вырвать репку руками - хуй. Стою репу чешу.
- По-моему баба нужна, лучше две.
- Куда тебе две? - собака спрашивает.
- У нас когда две бабы в доме, какая-нибудь хуйня случается. - вторит кошка.
- Заебали, подъебщики! Как в сказке надо! Неужели не читали?
- Я Хемингуэя люблю. - огрызается собака.
- И я фольклёр не очень, про рыбалку что-нибудь или книгу кулинарную.
И боком, боком в дом ушли. Оставили один на один с проблеммой природного характера. Я решил сделать второй подход к снаряду. Поднатужился как следует. Снаряд не взорвался, но звук получился отменный.
- Ты там колорадского жука моришь? - собака в окошко кричит.
- Пошли жрать, куда ты на голодный желудок! - кошка тоже переживает.
Плюнул я на репку. Правы животные, подкрепиться не мешает. Что-нибудь придумаем. Кошка уже стол сервировала по-своему. Любит чтобы вилка слева от тарелки лежала. Сидим молча. Первая кошка не вытерпела:
- Может подкоп сделаем? Собака потом корень перекусит.
- Почему это я?
- У тебя зубы больше.
- Не буду я землю жрать. - собака говорит, и на меня смотрит, - а у него крепче, он блендаметом чистит.
Я чуть не поперхнулся.
- Может лучше ножовкой? По металлу. В гараже точно есть. - пытаюсь отмазаться.
- Лобзика нет там?
- До завтра пилить будешь.
- А мы по-очереди.
- Я пас, - кошка говорит, - футбол сегодня.
Собака со стола убрала, крошки языком слизала:
- Может за соседом сбегать? Он тебе за лампочку еще должен.
- Нет уж, как нибудь сами, - что-то как его увижу, тоскливо на душе становится.
- Ну его на хуй! Ни поговорить, ни песен попеть! - кошка встревает - Опять падать начнет, крыжовник весь помнёт...
Часа два голову ломали. А хули языком пиздеть, делать надо! Репка так и стоит.
- Может бензопилой? На кубики порежем и амба. - собака, когда до футбола полчаса остаётся, гениальной становится.
- И перевозить удобно, в багажнике перекатываться не будет. - кошке тоже видимо надоело.
- Тащите тогда!
- Не... как-нибудь сам, бензином от нее воняет! Для обоняния не очень полезно.
- От машины значит не пахнет, бляди? Домой пешком побежите!
- Знает на какие кнопки нажать, - собака кошке говорит, - пошли за пилой.
- Хули тут скажешь, - кошка отвечает, - хозяин!
**********************
Номинант номир три.
(картинки с пальтцем нет блять)
**********************
- Мишаня! ... Миш! ... Мишк, йоптвайумать!
- Ну чево ещо?
- Ты свою задницу отлепишь когда-нибудь от компьютера? Сидит блять гыгыкает! Иди сюда!
Йопт, неиначе катаклизм природный случилссо, потому-что надрывные нотки в голосе присутствуют. Вихрь, буран или цунами. Или ноготь сломала.
Выхожу на улицу, пузо чешу. Сталкиваюсь с женой.
- Я говорила тебе не пускать сцобаку в огород?
- Я и не пускаю.
- Зимой пускал?
- Ну было пару раз.
- Нихуя себе пару раз, весной куда ни ткни - везде гавно.
- Удобрение типо. Для повышения всожести и созревания.
- Иди блять полюбуйся, какая дура выросла.
Смотрю и гордость за себя и сцобаку испытываю, такая качественная репка созрела.
- Какая же она дура, может у ней гигантизм просто.
- Вот и дёргай сам.
Ну подошел, попробовал. Не поддаётся.
- Лен, походу корень длинный. Я где-то слышал, до десяти метров может быть, при хороших условиях. И прочный, как провод! - и съебаццо уже собралссо.
- Ты куда?
- Посоветоваццо надо. - тут хуяк, в голове мысль ниибаццо, - Пойду у камрада спрашу, он в географии рубит, бля буду. А то что-то у меня предчуствия нехорошие. И опять за комп. Дела свои делаю. Нахуй мне она усралась эта репка, надрываццо ещо!
И что-то я так увлёкссо, что совсем про всё позабыл. Бля, голос такой страшный, еще хуже чем в первый раз:
- Я что тут одна что-ли должна корячиццо?
Тьфу нах, иду. По пути сигаретку зацепил, вышел на пенёчек присел и курю. А жена у меня длинноногая, а халатик коротенький, а я то самый низенький пень выбрал! И фтыкаю. Вот красотища-то где, и калоши на босу ногу совсем ее не портят.
- Лен, а Лен, - а она молчит, пыжиццо - Ленк что-ли!
- Ну чего?
- Асуньсьон!
- Чего?
- Я тут просто подумал, если предположить, что корень этой ебучей репки - прямой и растёт строго перпендикулярно, то при нормальном раскладе он вылезет с противоположной стороны земли как раз там. В Асуньсьоне. Город такой. Расчот верный, погрешность метров пиццот всево. Камрад глобус спецыально спицей протыкал, для чистоты эксперимента. Цени.
- Как говоришь город называется?
- Асуньсьон, прикинь как назвали! Смишно и даже иротично немного.
- Что же тут эротичного?
- А я тебе щаз пакажу. - метнулссо к ней, трусики с нее стянул, и с размаху засадил. Она сначала ойкнула, а потом на репку облокотилась. Соображает в стереометрии, чтобы угол вхождения хуя правельный был. Или чтоб не тёрло, или точка G там какая-то?
Неуспел я как следует насладиццо, слышу калитка - хлоп... Бля! Сын из школы вернулссо. И прямиком в огород. Какого хуя спрашиваеццо? Зайди домой, отдохни сначала, пажри в канце концов. Нет блять! И ибальнег такой удивлённый, типо чо это вы тут делаете? Ленка сразу такая шепотом:
- Палимся, ой песдец как палимся!
- Нихуя, - это я ей, тоже шепотом, а потом сыну - Превед! Кагдила? Каг школа?
Специально быстро говорю, чтобы он ничего вставить не успел. (Блять, двусмысленная какая-то фраза получилась, но хуй с ней, другой всё равно не знаю.)
- А мы тут репку тянем. - продолжаю,- Помнишь как в сказке? Бабка за дедку, дедка за репку... - ибать какой я обманщег, мы её ритмичными движениями ещё мгновение назад глубже пихали. Песдец Асуньсьону нах!
- Я так и понял, - пиздюк отвечает, - только вы неправильно стоите, дедка сначала должен, а за ним уже бабка.
- Точно! Ты смотри какой маладетс! А я чувствую, что-то ничего у нас не получаеццо! Видишь, Лен, неправильное взаиморасположение просто.
У ней как раз ступор кончилссо, обрела способность к общению.
- Жень, ты иди пока переоденься, а потом поможешь нам.
- Да... внучки-то у вас всё равно не хватает, ну девочьки, как в сказке. Может сцобаку вам пока пригласить, всё равно же не правильно стоите. А мы сегодня как раз проходили, от перемены мест слагаемых...
- Давай живей, умник - обрываю его, - здесь не математика, а физика...
Только он скрылссо, я как начал свиркать! Откуда только скорость такая взялась! А то-ли переволновалссо, то-ли еще чего, чувствую не укладываюсь в подаренный отпрыском промежуток времени. И жена еще, советы дельные даёт, типо давай быстрей уже. А это ничуть не способствует семяизвержению, советчица блять! Слышу дверь скрипнула, у меня секунд пять еще. Мало нах! Ору на весь двор:
- Жень! Сцобаку отпусти заодно! - там карабин тугой на цепи, минуты две проибёццо, и то дело. А сам ибу, как в последний раз.
- Пап! Никак! - сын орёт. - Не отцепляеццо!
Блять, и я что-то никак. Ну чую сдвиги есть, скоро уже.
- Цепь ослабь немного, - кричу в ответ. А-а-а! Ну, последний бросок! Есть!!! Уффф!!! Класс...
Заправилссо по быстрому и опять на пенёк. Типо перекур. И похуй что жена обзываеццо, дурак типо, невоздержанный, и еще ниандерталетс. Но рожа при этом довольная.
Сын с сцобакой в огород заходит.
- Ну давайте помогу вам, так уж и быть.
- Щас отдохну немного, - отвечаю, - а то притомилссо чуть-чуть.
А жена такая:
- Нет уж, ну её эту репку! Пусть растёт пока...
Потом ко мне подходит, подмигивает, и загадочно так:
- Асусьон говоришь?
PS: Слово "пр." в названии означает не "прочее", а готичьное "пиар".
Всем пропеаренным превед, и творческих успехов.
PPS: Отдельный респект камраду xz-zx, за продырявленный гнутой спицей глобус.
{jcomments on}
Перелет
Рейтинг: / 0
- Подробности
- Родительская категория: Рассказы
- Категория: Нарочно не придумаешь (истории из жизни)
- Опубликовано 27.04.2010 00:00
- Автор: kabaret
- Просмотров: 3043
Автор: kabaret
Перелет
- Ты не представляешь себе, какой там кайф! – возбужденно говорила она, при этом глаза ее, и без того большие, становились еще больше. Размером как в известной сказке, где вход в сказочные пещеры охраняли сказочные собаки.
Их глаза и были большие и круглые: у одних с чайную чашку, у других, как мельничные колеса, у третьих, еще больше. Хотя - куда уж больше? Впрочем, в сказках все огромное. А у нее в тот момент, - как раз с блюдце от чашки и немножко с дурнотцой, как будто она слегка выпила. Это вам не синие глазки, доверчиво распахнутые миру. У нее, все по - другому. По - своему. По – ненормальному.
Кайф – твердила она, а думала только об одном – бежать. Бежать вдвоем куда угодно, лишь бы вырвать его из хищных лап этой мерзавки. Пусть с мясом. Потом заживет. Она знает точно…
Накануне отлета, хлобыстал дождь, переходил в мокрый снег, снег лепился на траву, серый асфальт, голые ветки деревьев. Ветки гнулись от тяжести, некоторые ломались, с треском падали на крыши стоящих под окнами автомобилей, разбрызгивая слякоть и мелкую древесную крошку.
Запах мокрого снега прелого листа, древесной крошки. Под эти запахи умер отец.
Как она его любила…
Незадолго до смерти, сказал:
- Я боюсь.
- Чего?
- Боюсь, он бросит тебя.
- Нет! - вскинулась, а украдкой подумала: может и бросит. Когда-нибудь. Но это когда…
Отец сгорел за три месяца - рак. Свежевырытая могила, дождь со снегом, древесная крошка. Черный ком в груди. Она любила отца до нервной дрожи.
Аэропорт встретил огромным пространством, ветрами, разноцветными машинами. В просторных залах - люди, чемоданы, сверкающие витрины. Эскалатор мягко вынес их на второй уровень. Ожидая регистрации, они расположились у стекла. Стекло вырастало из пола, уходило в потолок, раскатывалось в стороны. За стеклом, сколько хватало глаз - взлетное поле. Самолеты напоминали кашалотов – серебристые гладкие туши с плавниками-крыльями. На фоне кашалотов, легковушки и автобусы смотрелись как спичечные коробки со стеклами. Снующие вереницами коробки - как детские игрушки на огромном столе. Время от времени, один из коробков отделялся от вереницы и прилипал к кашалоту. Из него выползали пестрые точки и перемещались по трапу в освещенную овальную дыру. С последней точкой люк захлопывался, трап отъезжал. С шипением и свистом, кашалот взмывал, оторвавшись от бетона, унося внутри своего чрева множество живых, упакованных в кресла пестрых точек. Он вонзался в серую хмарь, свист сменялся ревом турбин и мелькнув на прощание дюралевым хвостом, исчезал окончательно в рваных облаках.
- Вот и нас так, - вздохнул он и посмотрел на часы. Было ровно десять.
Собирались в спешке. Вещей набралось много, чемодан один. - Ну это-то зачем? – вяло протестовал он. – Бери, не все тебе в майках ходить. - Она коротко кидала взгляд, трамбуя в раззявленную чемоданную пасть его летний пиджак. Лицо в испарине, прилипшая ко лбу рыжая прядь. Он курил, глубоко затягивался, медленно выдыхал, глядя в ненастное окно.
Эх, если б не эта смс-ка от Синеглазой… но как она прочла? Пароль… Сколько раз он думал - надо сменить пароль, так и не сменил. Бестолочь. И вечно он так. Вот кури теперь и жди неизвестно чего. А в спину - злые, осиные глаза женщины, собравшейся мстить. « Женщина простит все что угодно, только не пренебрежение ею» - кто сказал? Теперь не вспомнить, да и какая разница.
Главное – не простит.
- Пассажиры, вылетающие рейсом *** , приглашаются на личный досмотр. - Голос под потолком звучал ободряюще и одновременно бесстрастно. Удивительное сочетание. Тепло в интонации вселяло надежду, что вас вроде бы как не тронут, бесстрастность означала, что если у вас найдут, к примеру наркотики, - это ваши проблемы, «голос» за это не отвечает.
Сняв верхнюю одежду и обувь, они побрели к металлическим воротцам в виде буквы «П». Вереница людей подталкивала ногами, обутыми в целлофановые пакеты серые пластмассовые ящички со сложенной одеждой. Мужчины снимали ремни. Со стороны они выглядели как зеки на пересылке - личный досмотр… Воротца, то и дело звенели, и тогда, очередной пассажир возвращался назад, выкладывая из карманов всякую забытую дребедень, в основном денежную мелочь. Она тоже возвращалась несколько раз, наконец, женщина-контролер, в зеленой униформе, устало махнула рукой – стойте, и скользнула взглядом по ее брюкам с металлическими заклепками - проходите…
Смс-ка обнаружилась спустя год, после разрыва с той самой Синеглазой, тоже ненормальной, но на свой лад. Везет же ему на них… а может быть у всех так, смотря как определять нормальность. Общепринятая нормальность, скорее всего – музей, или тихая библиотека, а полная тишина и покой – в гробу.
В свои чуть за пятьдесят, он еще перехватывал взгляды тридцатилетних, тетки же просто пялились до неприличия, так и хотелось дать им пинка под зад. Он не любил алчные глаза теток. Они напоминали ему о возрасте, словно говорили: Мы с тобой одной крови…
Она тоже была еще в соку, мужики царапали вечно голодными глазами ее аппетитную задницу. Было время, Он тоже царапал, да что там – хапал и мял, принадлежащее ему по праву и уж конечно не только глазами, но вино любви не бесконечно в бутылке времени. Когда-нибудь обязательно покажется дно и надо либо открывать новую, либо бросать пить.
Мужики без конца таскали ей цветы.
– А этот, ну помнишь, который с носом таким, - сегодня опять пришел с цветами! Ой, я не могу! – и прятала улыбку за тыльной стороной ладони, ей нравилось. Он смотрел на это философски – последние знаки внимания. Пусть. «Не успела оглянуться, как перестали оглядываться». Время неумолимо смывает все.
- Опять делаешь блядские глаза - шептала она и влюблено гладила его по волосам -красавчик. Сколько лет прожили, а он все никак ей не надоест, - вот же… склонив голову чуть набок, рассматривала, словно аппетитный кусок, где–нибудь на фуршете. Не успеешь вовремя поддеть на вилку, тут же цапнут другие. Они и пытались цапнуть, как например эта Синеглазая. Аферистка и разводчица. А как ее еще назвать? Но он, сначала думал по-другому.
Синеглазая вычислила его сама, углядев где-то на работе. Молодая, стройная, хорошая фигурка, к тому же вдова со свободной квартирой в центре.
Она буквально залезла на него своими длинными ногами. Глаза, как и у него – такие же блядские. Рыбак рыбака… и закрутилось.
Он резко переменился. Да, именно резко. Бросил жрать, похудел, распрямил плечи, купил себе новые вещи, но главное – глаза. Глаза выдают с головой, их не спрячешь, как кошелек. Блеск и отрешенность – глаза всех влюбленных и ненормальных, что – ха-ха, - одно и тоже. Так справедливо считала она. И с горечью чувствовала, что он уплывает. Кто-то отодвинул ее на второй план, а может быть на третий, или десятый, задвинул, как старую пыльную этажерку. Постоит, постоит и выбросят. Но кто? А может быть она все это себе вообразила?
Пройдя досмотр, они сели одеваться на скамеечки. Рядом тоже одевались, стыдливо пряча глаза.
- Сумку не забыла? – он любил порядок и все время считал вещи. – Раз, два, три, четыре.
- Здесь.
- С собой возьмем. Теперь куда?
- Позовут.
По интонации чувствовал - ничего хорошего. И куда летим? Зачем? Но их кашалот, уже вырулил на заправку и через толстый гофрированный шланг всасывал керосин - поздно…
Поначалу, у него с Синеглазой все складывалось изумительно. Ну как это бывает? Случилась встреча, за первым случаем последовал второй, потом третий и разразился настоящий классический роман. Ему льстило, что такая молодая стройняшка обратила на него внимание. Идя с ней по улице, он ловил оскорблено - завистливые взгляды тетек-одногодок. Они словно говорили: – Вот и ты туда же, старый хрыч, - а он упивался своей востребованностью. Как же! Его одного выбрала эта молодая, выделив из толпы таких же как он, стареющих, пребывающих в ломке. Кризис среднего возраста, когда понимаешь, что все прошло, а впереди только старость. Но, покрутившись с цветами, стройняшка быстренько расставила все по местам.
Как-то в одну из встреч, когда они одевались в прихожей, достала из сумки кошелек. Раскрыв и пересчитав купюры, резюмировала, - триста рублей, и жалобно - вопросительно посмотрела на него. Он тогда не придал этому значения, но первое сомнение, кольнуло змейкой.
Синеглазая была ленива, - грязная посуда в раковине, неприбранный стол в кухне. Он физически не мог находится в грязи и с энтузиазмом хватался за все. Мыл посуду, раскладывал вещи по местам; чистил рыбу и картошку, чинил разболтанную кровать, менял ручки, петли дверей, смеситель в ванной, проклеивал окна, и даже мыл пол. Синеглазая молча курила, наблюдая, как Он работает. Наблюдение за чужой работой ее завораживало. - Ты - энерджайзер, - тихо восторгалась она, пуская сизую струйку дыма и покачивая ногой, обутой в меховой тапочек. Она любила тепло.
Потихоньку, его хозяйственные заботы сложились в систему. Цветы прочно сменила картошка. Синеглазая уже не встречала трепетной улыбкой, а с порога вперивалась в пакеты. Как-то, вынув из кармана деньги и случайно повернув голову, он увидел ее, Синеглазки, плотоядный взгляд. Взгляд волчицы. Змейка стремительно выросла в змия. Змий ласково шептал на ухо: Не дергайся, дурачок, тебя же любят, где ты, старый хрыч, еще найдешь такую? А? То-то. Вот и мети пол.
Однажды ему приснился сон: он стоит у Синеглазкиного подъезда и смотрит в ее окно. В окне он видит ее, напряженно вглядывающуюся вниз. Дверь подъезда распахивается, из нее выходит какой-то рыжий, лет тридцати, похожий на сотрудника по общей работе и обернувшись, машет вверх рукой. Из окна – ответные прощальные взмахи и воздушный поцелуй.
Это что? - Вопрошает он змия, вглядываясь в его лживые глазки, но змий молчит, лишь глумливо улыбается, шевеля своим раздвоенным языком. – Любят, говоришь? - и в бешенстве хватается за топор, чтоб отрубить змию его скользкую змеиную башку, но змий ловко уворачивается и уползает в свою змеиную нору - исчадье лжи. Он так и просыпается с поднятой рукой, рука пуста, топор остается во сне.
Уловив каким-то звериным чутьем реальную угрозу, она кинулась к телефону. Есть же общие знакомые, а знакомые, тем более общие – знают все.
- Как! Ты впервые слышишь? – подружка, она же общая знакомая, - участливо захлебывалась от восторга - всегда приятно сообщить «радостную новость».
- Да об этом уже все говорят, - пропела она и вывесила торжествующую паузу на том конце провода. Лучше бы она резанула очередью из автомата. Полу-догадки мгновенно превратились в кошмарную явь. В глазах темнело. Потолок неумолимо сползал на плечи.
- И этот Рыжий там же! – не унималась подружка, - представляешь, как они там кувыркаются! Но, у твоего - похоже любовь, а Рыжий - так. Потрахивает. В общем весело у них там…
Она словно во сне положила трубку. Потрахивает… весело… и он, туда же. Приехали. Наняла такси и проследила за ним вплоть до его посещения Синеглазкиного дома. Вот он подъехал, вот вошел, вот вышел. Четыре часа с этой мерзавкой. Мерзавка ведь знает, что он женат, значит она точно мерзавка. Все на своих местах. Таксист равнодушно крутил баранку, а она курила одну за одной и смотрела в точку, словно надеялась увидеть кого-то, кто скажет: "Забудь, милая. Все это сон. Вот сейчас ты проснешься и обнимешь его, лежащего рядом, такого теплого, родного, с таким родным запахом". Ее передернуло. Запах и тепло украла мерзавка. Из нее как будто что-то ушло. Жизнь перевернулась на 180 градусов, в сторону ночи и черноты. И умерла. Началась другая жизнь, в которой он - любил Синеглазую. А ей в этой его жизни не было места. И, может быть, отец был прав.
Погода портилась на глазах и рейс откладывали. Сначала на три часа, потом на четыре.
Сидя в бистро, они потягивали кофе, вслушиваясь в голос под потолком.
- Ты любишь ее? Скажи, ну? – он медленно поставил чашку и отвернувшись, принялся разглядывал занавески. Около подоконника на краешке материи - два засохших коричневых пятнышка.
- Кофе кто-то пролил.
- Молчишь? Ну-ну. Я подожду. – Закурив, тут же ткнула серо-голубой столбик в пепельницу. Прямо над головой значок – перечеркнутая красным сигарета. Черт бы их побрал…
- Ну зачем сейчас?
- А когда? Когда?
- Никогда. Не надо об этом.
- Не надо? А что надо? Что???
Маленький мальчик напротив застыл, так и не донеся к открытому рту пироженое. Испуганное личико вопросительно уставилось на бабушку. Бабушка широко повернулась, укоризненно сверкнули линзы очков.
- Тише… люди кругом. Ну что ты, ей богу. Пойдем покурим.
- А вещи?
- Ну да… вещи.
- Вот именно – вещи. Кстати, сколько ты ей перетаскал?
- Ничего я не таскал. Так… картошку. Помогал больше.
- Как?
- Как помогают… одна она. Бестолковая. Ничего не может.
- Помогал… помощник. Сволочь ты.
- Ладно…
- А это что: «позвони, хочу услышать твой голос» ? смс-ки шлет тебе. Я ей услышу. Сволочь ты. Ладно бы потрахался, а то - люббббовь. Гад ты. Предал меня. Предательство это.
- Ну чего завелась? Год как прошел. Забыл уже. Не знаю, чего это она.
- Знаешь. Все ты знаешь.
Ледяная крупа барабанила по стеклу, таяла, стекала изогнутыми водяными дорожками.
- Не улетим мы сегодня. - Она допила кофе и поставила чашку. Долго смотрела в мутное стекло. Настроение – и так дерьмо. Вот еще посидели. В чем смысл любых посиделок? Не в содержании беседы, а в касании душ, пожалуй. Какое уж тут касание. Пока она билась, как рыба на работе и дома, он занимался тем, что страдал. Весь этот год. Боже! Год из жизни вон… это как? Дура, а он сволочь. Ладно. Плевать. Чего теперь…
Скользнула взглядом по витрине - выпечка, бутерброды, шоколадные наборы. Бутылки. Вон та - вроде ничего. Строгая этикетка, сдержанные линии, добротная пробка. Вино какое-то. Взять, что ли?
- Взять, что ли? – устало повернулась к нему. Он отсчитал деньги, поставил бутылку на столик.
- Вино. Вино любви в бутылке времени.
- Что?
- Ничего. Это я так. – Поймал ее взгляд – хороша еще чертовка. Все те же глаза. Вот какие у нее глаза? Сразу и не скажешь, потому, что они все время разные и… одинаковые одновременно. Как море. Перетекают, как пастель. То беззащитные, как у ребенка, то жесткие, как у бизнесвумен, или отсутствующие, как у мыслителя. Но все время огромные, как те блюдца из сказки. Потрясающе. Сказка длинной в жизнь. Нет, хороша и вдруг понял – у нее нет срока годности! Точно. Черт дернул связаться с этой… но ведь дернул же? Хорош гусь. Нет, по-другому - петух в куриной стае. Гаремный человек.
Через столик пара. Явно не русские. Скорее мусульмане. Он - средних лет, в сером добротном костюме, выбритая голова, невозмутимое лицо. Она - совсем юная, почти девочка, в длинном просторном балахоне до пола и белом платке, платок наглухо завязан у подбородка. На руках сверток – дитя. Плод их мусульманской любви. Интересно, какова она – мусульманская любовь? Множество жен и один муж. Один на всех. И любовь одна на всех . И все боготворят его. А он - хозяин, шейх, переодевшийся в современный костюм, летящий по своим неотложным делам, увлекающий за собой частичку своей любви и ее плод. Красиво. Да и какая к черту мусульманская любовь? Любовь - на то и любовь, везде и на все времена одинакова. Как космос. А он, со своей синеглазкой и картошкой, – точно петух и не гарем у него, а куриная стая. Плохо. Нет - отвратительно.
Голос над залом объявил посадку, задвигались стулья, мальчик положил в рот остатки пирожного, мусульманская пара, без суеты, величественно, как по мраморным плитам собственного дворца, зашагала на выход.
Кресла в ряд по три. Все пристегнули ремни. Третьим с ними, все пытался попасть блестящим наконечником в отверстие какой-то молодой парень, по виду студент. Она успела заметить – бледное лицо, трясущееся руки. Самолет шел толчками, куда-то оседал. Студент закрыл глаза. Сжимал в руках сумку, постоянно облизывал губы.
- Боишься?
- А вы, нет?
- Я… - она выглянула в иллюминатор. Огоньки на крыле вспыхивали через ровные промежутки. Год назад, она вот так же летела в командировку в Турцию. Летели вдвоем. Она и подруга - коллега по работе. Тогда ей было страшно болтаться в серебристой железяке между небом и землей. Страшно до жути. Сердце подходило к горлу, откатывалось и принималось стучать, будто молотом в грудную клетку. Глаза сами закрывались, как сейчас у этого парня. Тогда она остро ощущала цену жизни. Жизнь неповторима и бесценна, а главное - невозвратна. Ей хотелось жить. Долететь и приземлиться. Они долетели и приземлились. Сначала в Стамбуле, спустя неделю - в Москве.
Он встречал ее с фиолетовым букетиком. Стоял и улыбался, притиснувшись к огромному стеклу, смешно сплющив нос. А потом, она случайно прочла смс-ку на экранчике его телефона. Захотелось швырнуть телефон об стену. Каждый человек жнет то, что сеет. Это жестоко, но это так. Она сеяла нежность и наивность, а получала смс-ки. ему, от каких-то синеглазок. Значит, пока она замирала от страха в самолете, он уже скакал на свидание, оставлял ее наедине с возможной смертью там, в вышине.
Толстое стекло иллюминатора подернулось дымкой, окуталось белым, затворилось окончательно. Облака. Студент по-прежнему дожидался ответа. Вглядывался с надеждой. Он хотел разделить с кем-то свой страх. Тогда не так страшно.
- Я? - пожалуй нет. - Прислушалась к своему обожженному нутру. - Нет. Но ты не бойся, мы долетим - и мягко дотронулась до его тонкой кисти, с по-детски розовыми ногтями.
Студент перестал жамкать сумку, коротко вздохнул и затих. Как маленький человечек, которому на ночь прочли добрую сказку.
Самолет набрал высоту и перестал взмывать. Все откинули кресла, через некоторое время многие уже спали. Спал внучек, доверчиво прислонившись к бабушкиному плечу, во сне он слегка пришлепывал губами – как зайчик. Наверное ему снилась мама и золотистые пирожные. Восточная дева, прикрыла веки. Чистый, ангельский профиль. На руках главное сокровище жизни - плод любви. Если мальчик - возможно наследник. Бесценное звено в цепочке продолжения рода. Трогательный сверток, отороченный голубыми как небо кружевами. А вокруг открытые рты спящих людей, под неусыпным взором неспящего переодетого шейха.
Она независимо от себя самой положила голову на его плечо. Просто положила, сморенная усталостью от мыслей. От него исходило тепло, тянуло как от печки. Он не отодвинулся и ничего не сказал. Так они полулежали совсем рядом, как на одной кровати. Отодвигаться ей не хотелось. Хотелось придвинуться ближе. Полностью завладеть его теплом и никому никогда не отдавать. А всех смс-очниц передушить. Пусть знают.
- Ты любишь ее?
- Нет.
- А любил?
- Не знаю… нет.
- Не знаю, или нет?
- Нет. Просто возраст. Кризис. Ты же знаешь…
- Знаешь, понимаешь – детский лепет.
- Ну-ну. Успокойся. Долететь бы. Я слышал, там тоже плохая погода.
- Совсем плохая?
- Вроде того.
- Еще не хватало…
На какое-то время гул моторов стал тише, ощутилась легкость, как бы невесомость.
- А как вы расстались? - Она решила дойти до конца.
По салону прошла стюардесса – деловито и бесстрастно. Но все же чуточку быстрее, чем обычно. Огоньки на крыле переключились в другой ритм. Белесая дымка за стеклом сгущалась, где-то внизу стояла сплошная чернота. Включился свет.
- Самолет пошел на снижение – казенно объявила стюардесса. – Приведите кресла в исходное положение, пристегните ремни. Пассажиры задвигались, пристегивая ремни. – А что это, на снижене? - внучек поднял на бабушку тонкое личико. – Тише, тише – бабушкина ладонь опустилась на теплую головку. – Тише.
Студент вновь беспокойно заерзал, шейх весь подобрался, как барс перед прыжком, дева открыла глаза, поправила край одеяльца, осторожно подула в отверстие. Иллюминаторы окончательно потемнели. Тряхнуло, потом еще и еще. По стеклам зашуршало, заскребло.
– Что это? Она вцепилась в его руку.
- Снег. Или лед.
- Садимся, что ли ?
- Похоже…
Тряхнуло так, что все подпрыгнули. Макушки дернулись над креслами. И резкий глубокий провал. Оооох… – сдавленый полушепот-полустон, откуда-то сзади. Шейх бережно отобрал у девы кружевной сверток, прижал к груди. Студент завел глаза, как мучимое животное. Крылья с огоньками утонули в сплошной мгле. Самолет воя продирался сквозь ледяной шквал.
- Как же они видят там!
- Приборы.
Мы умрем?
- Нет!!! – Он взял ее кисть в свою, переплел пальцы. – Нет. Просто посадка такая. Такая посадка…
Она приникла к нему лицом, прижалась к плечу. Лицо и плечо подпрыгивали вместе с тряской. Тряслось и подпрыгивало все. Вдруг вскинулась, отпрянула:
- Так как вы расстались? Ты.. вы расстались?!? Говори!!! – Она почти кричала. Кричала шепотом. Нет, теперь ее глаза не как блюдце. Больше. Он вспомнил – круглые башни. Точно! Там, в сказке, у последних собак в последней пещере, глаза были как круглые башни! И они охраняли золото! Это было их предназначение – охранять драгоценность. Дорогую ценность. Что для не означало бы – ее с ним счастье, их любовь.
- Ты любишь меня? Вообще хоть любил???
- Ну что ты? Ну?! В отчаянии схватил лицо, вдохнул волосы - ну…
В стекла иллюминаторов ударил солнечный свет. Снаружи все понеслось и замелькало. Резкий толчок, опять взмах и опять толчок. Перестало подпрыгивать и дробно затряслось, но все тише и тише.
Шейх обмяк лицом. Студент выгнулся и хрустнул пальцами. Смотри, деревья! - радостно повернулся к бабушке внучек. Тучи сползли к горизонту. Солнце садилось на горы. В небе горел розовый веер. Там, наверху, кто-то погрозил пальцем, но не наказал.
Пассажиры, держа ручную кладь, двинулась к терминалу за чемоданами.
- Подожди. – Он поставил сумку, расстегнул молнию, выдернул бутылку вина. Ту самую, что назвал непонятной для нее фразой. Скребя зубами, отодрал фольгу.
- Может потом?
- Нет. Сейчас. Сейчас…
{jcomments on}
Расставляя приоритеты
Рейтинг: / 0
- Подробности
- Родительская категория: Рассказы
- Категория: На семи ветрах (фантазии)
- Опубликовано 26.04.2010 00:00
- Автор: Zмей Zелёный
- Просмотров: 3472
аффтар: Zмей Zелёный
Расставляя приоритеты
{play}/music/rasstavlay_prioritety.mp3{/play}
«Хреново быть бездомным», - рассуждал Котёнок Петров, наблюдая за тем, как дворовой пёс Полкан пытается забраться в мусорный контейнер. Шла восьмая безуспешная попытка. Сам Котёнок только что перекусил котлетой, которую Петров Младший втихаря швырнул ему под стол, когда Петрова Старшая потеряла бдительность. И теперь сытый и довольный жизнью, он развалился на перилах балкона, жмурясь в лучах весеннего солнца.
Пофилософствовать Котёнок любил, так как привык ко всему относиться, как к взаимодействию взаимосвязанных вещей, подчиненных непонятной ему логике. Например: «Тебя натычут мордой в то место, куда ты нассал, может, совсем не потому, что ты туда нассал, а потому, что кто-то считает, что ты должен был нассать совсем в другое место». Или: «Тебе придётся жрать долбанный китекет, совсем не потому, что ты от него хренеешь, а потому, что дура-хозяйка, насмотревшись рекламы, купила двухкилограммовую пачку». Такова была эта логика. И ты либо принимаешь её целиком, не вдаваясь в детали, либо надрываешься в десятой попытке запрыгнуть в мусорный контейнер.
Тем временем Полкан, совсем задолбавшись заниматься лёгкой атлетикой, и наверное, наконец поняв, что ни Брумеля, ни Исинбаевой из него точняк не выйдет, поджав хвост, уныло побрёл по двору. Жалеть пса Котёнку не хотелось. «Жрал бы китекет и ссал бы куда надо, - не был бы счас таким уродом», - рассуждал он, передёргиваясь от воспоминаний о пакетной жратве, но урчащая в животе котлета смягчала неприятные ощущения. Пёс же понуро дотащившись до тополя, понюхал его и, задрав лапу, окатил струёй. « У-у-у-у-у-у…», - возмутился Котёнок Петров, шаря взглядом по пространству двора в надежде найти того, кто сейчас кинется исполнять наказание. Так как по собственному опыту знал, что ссать можно только там, где журчит какая-то белая поебень. Поебень поблизости не просматривалась, и значит, наказание должно было последовать неминуемо.
Но творилось непонятное. Ни детишки, возившиеся в песочнице, ни бабки на лавочке у подъезда никак не реагировали на происшедшее. «Хм…», - задумался Котёнок. По всему выходило, что если тебя не кормят и не разрешают спать на кресле, то ты можешь ссать где захочешь. Вывод был интересен и рисовал некую перспективу. Логическая цепь, связывающая причины и следствие, уже не казалась ему такой непонятной и запутанной. А в бездомности начинали появляться свои достоинства. И, оценив их, он начинал жалеть о своей домашности, за которую ему приходилось платить цену. И которая, в свете открывшейся перспективы, уже не казалась ему мелкой и ничтожной. Он так увлёкся этой перспективой, что вкус котлеты и мягкость уютного кресла как-то сами собой отошли на второй план. Маячащий дух свободы пьянил, будоража сознание.
Меж тем, во дворе появился Петрович. Петрович был на рогах. Он шёл неуверенной походкой, сражаясь с земным притяжением. Когда притяжению удавалось выиграть очередной тайм, сантехник падал на четвереньки, громко обвиняя в этом: Бога, душу и чью-то мать. Котенок, увлечённый идеей свободы личности, не сразу обратил на него внимание. А пёс, увидав сантехника, бросился ему навстречу, виляя хвостом. «У-у-у-у-у, сука»,- произнёс Петрович, возможно, подозревая псину в нестандартной половой ориентации, и попытался поприветствовать - пинком по яйцам. Пёс взвизгнул, отскочив в сторону.
«Упс…», - возмутился Котёнок Петров. В свободе и независимости открывались новые стороны. «Полкаша, а ну-ка цапни этого агрессора, за жопу!» - мысленно митинговал он. – «Откуси яйца этому гаду!!!». Но пёс почему-то вёл себя совсем не так, как подобает самостоятельной и независимой личности. Он не кидался на в дрова пьяного сантехника, и не рвал его на части, а семенил за ним на достаточном расстоянии, виновато пождав хвост. «Мда-а-а-а», - только и осталось констатировать Котёнку. «Наверное, Полкан хочет, чтоб Петрович был его хозяином, и тыкал мордой, если он нассыт не там где надо», - решил Котёнок. В свете этих решений свобода и независимость уже не казались ему праздником. В их счастливой и радостной улыбке начинал просматриваться звериный оскал. И, как-то в одно мгновение, в живот вернулось сытое урчание недавно съеденной котлеты, а мягкость уютного кресла показалась родной и желанной.
Он спрыгнул на пол и неторопливой походкой направился в комнату. Подойдя к креслу, Котёнок почувствовал почти выветрившийся запах пятна, сделанного им вчера. «В конце концов, - решил он, вспоминая экзекуцию наказания, - тыканье мордой - это, в общем-то, нормальная плата за удовольствие иногда ссать где сочтёшь нужным. Да и вкус любимого кошачьего лакомства - не такое уж большое неудобство за возможность иногда урвать что-то и повкуснее…». Сделанные выводы внесли равновесие и благодушие.
Хозяева смотрели телевизор. Котёнок запрыгнул к ним на диван, и замурлыкав, потёрся об колено Петровой-Матери. «У-у-у-у, пидар», - незлобно выругался Петров Старший. «Пушистик ты мой», - промурлыкала Петрова - Мать, поглаживая Котёнка по шёрстке. «Барсик, котлету хочешь?», - шепнул ему на ухо Петров Младший. «Мр-р-р-р-р», - ответил Котёнок Петров, присоединяясь к семейному просмотру новостей. Там показывали, как где-то проходят выборы. Захлёбывающийся слюной от радости и своей значимости, комментатор вещал о свободе и независимости, которые несут эти выборы. «Интересно, – подумал Котёнок, - эти выборщики сильнее пьяного сантехника и выше мусорного контейнера? Ведь если нет, то на кой хрен им сдались эти свобода и независимость?».
© Zмей Zелёный, март 2010
* * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * *
И было слово изречёно
Бумага вложена в печать
Но мысль, суко, увлечённо
Решила громкости придать
...
У голоса проблема есть
Медвед ходил до уха,
Хотя один сумел прочесть
Прикольно! (бляха муха)
Дорогие друзья,
если у вас появится желание озвучить свой текст,
вам с юмором и большим удовольствием,
помогут это сделать на сайте
(администрация Лит-Лайфа)
{jcomments on}